— Иди ко мне.

Лера устроилась в кольцах хвоста, и тихонько всхлипывала. Змей шипел, стараясь успокоить свою пару. Чувствовать ее боль было невыносимо. Страшнее только осознание того, что сегодня я мог ее потерять навсегда. Кевали пробудила третью ипостась. Этой энергии хватило бы и для того, чтобы при желании разорвать нашу связь.

— Объясни мне. Я не понимаю, почему она это сделала.

— Ты знаешь, кто там?

— Шалаймах. — Самочка вытерла слезы и села так, чтобы видеть мое лицо. — Я видела со смотровой площадки, как она шла к жилому корпусу. А потом, шипение из твоей квартиры. И эти стоны.

Несколько минут ушло на то, чтобы решить, нужно ли Лере знать, что происходит. С одной стороны, не хотелось ее беспокоить. С другой, ей придется столкнуться с реальностью. Будет намного лучше, если она будет понимать, что происходит вокруг. Оставить Шалаймах в академии было большой ошибкой. Нужно допросить самку. Узнать, кто ее надоумил на этот поступок, и отправить под суд.

— Милая, — поцеловал Кевали в висок, — все дело в нашей связи. Она не закреплена.

— Я не очень понимаю.

— У твоей расы нет парности. Значит, ты можешь от меня отказаться и провести обряд отречения. А это очень выгодно некоторым высоким домам Вешнената.

— Зачем им это?

— Чтобы я женился на одной из нагинь. Ты удивишься, но брак с его императорским высочеством может быть очень выгоден.

— Мир другой, а цели те же. — Грустно констатировала Лера и прижалась сильнее. — Значит, этот спектакль был для меня?

— Это не спектакль. — Прижал Кевали сильнее. — Это попытка затащить меня к себе в постель и впоследствии женить.

— Не понимаю, если ты говоришь, что я для тебя единственная…. Как это возможно?

— Сегодня ночью ты пробудила во мне третью ипостась. Шалаймах понадеялась, что змей не стабилен и будет реагировать на феромоны, которые самка нага выпускает во время оргазма.

Лера несколько мгновений обдумывала полученную информацию. Ее щеки покраснели, между бровей появилась задумчивая складочка.

— Звучит не очень приятно.

— Знаю. Но тебе следует это знать.

Лера кивнула. А потом спросила:

— Так будет всегда? Я всегда буду бояться, что кто-то выпустит мифические феромоны, и у тебя помутится разум?

— У меня никогда не помутиться разум. Но к разнообразным провокациям ты должна быть готова.

Какое-то время мы молчали. Как раз в это время нагиню выводили в коридор. В помещении была активирована дополнительная система фильтрации. Но Лера этого не слышала. Постепенно дыхание самочки стало ровным. Ее больше не трясло от негодования, обиды и страха.

— Ты мне еще что-то хотел рассказать?

На самом деле, рассказывать не хотел. Но кое-что меня действительно волновала. И девушка имела право об этом знать.

— Мне нужно решить, состоится ли суд над Маркусом.

Этот вопрос не давал покоя. С одной стороны, то, что он сделал с моей Кевали, не могло оставаться безнаказанны. Но что-то в его воспоминаниях меня смущало. Не давало принять этого единственно верного, на первый взгляд, решения. Я несколько раз проанализировал материалы, переданные Якобом. С одной стороны, все было предельно понятно. Но ощущение того, что я что-то упускал из виду, не отпускало. Своими сомнениями поделился с Лерой, в надежде, что самочка потребует наказания для каранита. Но, вместо этого она спросила:

— А я могу ознакомиться с материалами?

Валерия

Постепенно волнение, злость, обида и страх отступили. Снова могла думать и анализировать. Первое, в чем пришлось себе признаться, чувства к нагу. Бабуля когда — то сказала, что я сразу пойму, когда встречу того самого принца на белом коне. Коня заменил космолет. И далеко не белый. Но в остальном родственница не ошиблась. Это мой мужчина. Весь, полностью. От кончика хвоста до кончиков волос. Все это принадлежит мне. И только мне. Асшарих усмехнулся, и поцеловал в висок:

— Твой, только твой. — Маленькая ревнивая принцесса внутри разомлела и замурлыкала. Оказывается, купаться в змеиной любви было до мурашек приятно и совсем не страшно. Только раствориться в ней окончательно пока не могла.

— Не переводи тему разговора.

— Я не хочу, чтобы ты снова это вспоминала.

Наг напрягся. Сдерживать трансформацию ему становилось сложнее. Видимо, новая ипостась была действительно не стабильна. Или гормональный фон шалил. Строить догадки, по поводу состояния Асшариха, можно было бесконечно. Валера никакой полезной информации про то, что происходило с мужчиной, выдать не смог. В его базе такие данные отсутствовали. Интуиция подсказывала, что лучше сдержать оборот. Но и перевести разговор в более безопасное русло нельзя. Проблема моего «звездного» или, скорее, звезданутого супруга требовала каких-то действий.

Маркус до сих пор оставался частью моей новой жизни. И с этой частью нужно было что-то решать. То, что ни о каком браке речи идти не могло, было понятно с самого начала. Даже несмотря на то, что здесь многомужеством или многочисленным гаремом никого не удивишь. Наоборот, еще и очередь из желающих пополнить ряды мужского братства выстроится. И будешь потом, как героиня какого-нибудь романа ходить, и на каждом шагу получать дозу умопомрачительного (или не очень) оргазма. Прямо до тех пор, пока кукушка от фейерверков не съедет. Впрочем, дело не в этом.

У Маркуса была своя собственная жизнь, в которой мне не было места. А у меня не было желания это место искать и отвоевывать у очередной дамы сердца. В этом я еще раз убедилась сегодня днем. Осталось только понять, зачем каранит на меня напал. Было это его собственное желание, или не обошлось без умелых манипуляций? И, если это был его осознанный поступок, что с этим делать? До тех пор, пока ответы на эти вопросы не будут получены, снять брачный браслет с руки Асшариха я не смогу. Это будет просто не честно по отношению к нагу.

— Я этого никогда не забывала. И не забуду. — Села так, чтобы смотреть мужчине в глаза. Его зрачки стали вертикальными. — Но мне важно знать, почему он это сделал. Понимаешь?

Наг никак не реагировал. Взяла его за руку. Острые когти мгновенно исчезли. Видимо, зверь был не таким уж и неуправляемым. Или просто боялся поранить?

— Ас, — приложила холодную ладонь к губам. Мужчина вздрогнул, — мне важно в этом разобраться. Если бы все было однозначно, ты бы давно назначил дату слушанья.

— Якоб прислал воспоминания принца. Он отдал их добровольно.

— Ты все видел?

Змей кивнул. А мне стало стыдно. Стыдно за то, что это со мной случилось. За то, что была слабой, не смогла себя защитить. Воспользоваться табельным оружием. За то, что так быстро сдалась. Захотелось помыться.

— Видел. И ненавижу себя за то, что это произошло. — Зрачки мужчины снова приобрели нормальную форму. — Я не смог тебя защитить.

— Ты не знал обо мне. И, если бы этого не произошло, Валерия Фиалкина так бы и осталась заурядной земной женщиной, и не стала бы, загадочной Кевали твоего императорского высочества. — Последние слова мужчине явно понравились. В глазах сверкнул игривый огонек.

— Я разрешу тебе поучаствовать в расследовании, при одном условии, — он нахмурился.

— Очень интересно.

Ас пару секунд помолчал, будто решаясь сделать шаг в пропасть, а потом скороговоркой выпалил:

— Я переезжаю к тебе! — А потом подумал, и добавил неопровержимый аргумент, — это поможет тебе лучше узнать меня!

********

Одна из вещей, которые я не любила в жизни — переезды. Процесс перемещения из точки А, в точку Б вызывал во мне легкий приступ панической атаки. Видимо, все дело в негативном опыте. Я хорошо помню, что это такое. Сначала нужно собрать все вещи. Сбор этих самых вещей всегда сопровождается чем-то, что обзывают модным словом расхламление. Только, ничего общего, с избавлением от ненужных вещей, этот процесс не имеет. Ты просто, в процессе сборов офигеваешь, сколько всего ненужного накопила за все время. А потом придумываешь, куда бы это пристроить. Потому что, вроде как это тебе больше не нужно, но выкинуть все равно жалко. Потом в ход идут бесконечные коробки, сумки баулы, уродливые чемоданы. Почему уродливые? Не знаю. Возможно, потому что в этот момент чемодан становиться орудием самого Сатаны, заставившим меня сменить место жительства.